Военные поселения в Чугуеве - зло или благо?

История военных поселений в России – одна  из  интереснейших и  в  то же  время спорных  и  недостаточно  изученных страниц  эпохи  первой половины 19 века.  В советской  историографии  сложилось мнение, что военно-поселенная система содержания армии была невыгодна для России, что поселения не привели к улучшению финансового положения страны в первой половине XIX века, а затраты на их организацию не оправдали себя. В подобной ситуации, безусловно, не приходилось говорить о положительных моментах развития российской военно-поселенной системы этого времени. Исследования последних  лет, позволили по-новому оценить как роль военных поселений в системе русской армии первой половины XIX века, так и значение их в развитии экономики России. Особенно  актуальной эта  тема  является  для  Чугуева, который на протяжении почти сорока лет являлся  центром Украинского военного  поселения. И  в  современном  облике  города  мы  видим  еще  не совсем  утраченные  следы  архитектуры военных поселений. Военные поселения оставили по себе крайне недобрую память. Но когда рассматриваешь здания, сохранившиеся в городе вопреки всему, они вызывают массу чувств, но чувство праведного гнева в отношении Аракчеева как-то не возникает. Скорее, здесь нечто иное.

Чем  же  были  военные  поселения  для  Чугуева  благом  или  злом?

Военнопоселенная система начала формироваться в условиях кризисного состояния экономики России. Содержание большой действующей армии создавало для государства определенные финансовые трудности, а  также массу других проблем, поглощая основную часть его доходов. Ситуация осложнялась и тем фактом, что после 1812 г. России необходимы были средства для восстановления разоренных территорий и стабилизации финансового положения. Император стоял перед дилеммой: уменьшение расходов на содержание армии или ее численное сокращение, что в тех условиях наносило удар по системе обороны России. Оптимальным, по его мнению, казался вариант постепенного перевода армии на положение военнопоселенной структуры.

Военнопоселенные округа создавались на землях, принадлежащих казне. На территориях отведенных под военные поселения все местные крестьяне от 18 до 45 лет объявлялись «хозяевами». Из них комплектовались поселенные батальоны и полки. С 45 лет поселяне уходили в отставку и служили на хозяйственных должностях.

6 апреля 1817 года генерал-лейтенант Лисаневич, командир уланской дивизии, расквартированной в Чугуеве и окрестных сёлах, передал гражданскому губернатору указ об обращении коренных жителей в военные поселяне для комплектования полков – Таганрогского, Борисоглебского, Серпуховского. В декабре статус поселенного получил и Чугуевский  уланский полк. Чугуев стал центром восьми поселенных округов.  Для размещения хозяев с их семействами и постояльцами отстраивались специально новые дома на улицах Харьковской, Никитинской (Р.Люксембург) и Николаевской (К.Либкнехта). Офицеры, унтер-офицеры и трубачи жили в специально построенных для них домах, по улице Дворянской (Гвардейской). Полковой штаб и дом корпусного командира помещался в центре города. Были построены также  экзерциргауз, ма­неж, лазарет, фуражный и провиант­ский склады. Кавалерийский полк имел еще и свой конный завод. Важной особенностью ведения хозяйства была его плановость: виды производимой поселенцами продукции и ее количество определялись государством. Нормы жизни определялись воинскими уставами: все носили выданную военную форму, жили и работали по твердому воинскому распорядку. Круглый год проходили военное обучение.

Казалось бы, крестьяне должны были с восторгом встретить это нововведение. Ведь став военными посе­ленцами, они получали от казны жалованье и мундир, по 90 десятин земли, дом с инвентарем, семена для посева, провиант на первый год, земледельческие орудия, скот (на один двор - 3 пары волов, 2 лошади, 2 коровы, 12 овец). Кроме того, их освободили от всех по­датей и повинностей, от рекрутского набора, а солдат, живущих у них в домах, обязали помогать крестьянам по хозяйству.

Что требовали от крестьян взамен? Во-первых, давать помещение и про­довольствие поселенным у них солдатам, а фураж - их лошадям. Во-вторых, три раза в неделю одетыми в мундиры выходить на строевые и другие военные занятия. И больше ничего! Если не считать, что солдаты действующих эскадронов теперь оставались на службе навсегда, а крестьяне приобщались к составу полка и должны были работать и жить, строить свой домашний обиход на неуклонном выполнении правил «Положения о военных поселениях», которое регламентировало каждую житейскую мелочь (например, время, когда можно зажигать и тушить лучины в избах по вечерам).

Для чугуевцев  действия императора по созданию новой военно-хозяйственной структуры и активное проведение в жизнь планов по преобразованию хозяйственной базы русской армии в первый момент были настоящим потрясением. Тотчас по водворении поселенных войск всем крестьянам велено было сбрить бороды, и вслед за тем они надели общеармейскую форму. Приказание сбрить бороды произвело сильное впечатление на крестьян тем более, что многие из них принадлежали к раскольничьим сектам. В данном случае большую роль играли догматы веры. Проявляло себя и отсутствие подготовительного периода и разъяснительной работы с населением, хотя после чтения царских указов и грамот на поселение полков и изложения целей создания новой системы и условии жизни военных поселян, им разъясняли выгоды и преимущества существования при военно-хозяйственной организации. Плюс методы внедрения этих новаций, которые были чисто российскими, т.е. зачастую исключительно насильственными.

Кроме того, Чугуевский уланский полк имел  особые права и привилегии. Он имел полковые земли, распределявшиеся соразмерно чинам: солдаты получали от казны паек и были освобождены от государственных податей. Отставные солдаты также пользовались участками земли. С переходом в разряд военных поселян потеряли былые привилегии. Право собственности на землю было отобрано у полка. Из Чугуева было насильственно выселено 135 купцов, причем комиссия, производившая выселение, оценила только здания, годные для военных поселений. Земля, огороды и сады в оценку не принимались.  Лишение чугуевских военных поселян былых  прав и привилегий, закрепощение их в военных поселениях, недовольство  староверов явились главной причиной восстания, которое и вспыхнуло в 1819 году. Об этом восстании было много написано и сказано. Хочется только отметить, что оно возникло в самом  начале  организации  военных поселений  и  судить  по  нему  обо  всей системе  военных поселений не  стоит. Тем более, что спустя какое-то время Аракчеев смягчил и режим поселения: поселянам разрешили заниматься промыслами и торговлей, даже уходить на заработки. Подтверждение этому находим в воспоминаниях Репина: «Отец мой, билетный солдат, с дядей Иваней занимались торговлей лошадьми и в хозяйство не мешались. Каждую весну они отправлялись в "Донщину" и приводили оттуда табун диких лошадей».

Что же можно поставить в вину Аракчееву в данном вопросе? Регламентацию и контроль всей жизни поселян? Учитывая ментальность российского крестьянства, сам дух эпохи, сложно предложить иные способы достижения надлежащих санитарно-гигиенических норм в домах, улучшения здоровья (запрещение пьянства, насильственная прививка оспы) и т.д. Все это вызывало ропот и проявление недовольства. Человеку не нравится, когда вмешиваются в устоявшийся уклад жизни.

Но недаром говорится, что хорошее лучше видится издалека. Вот и  Илья Ефимович  Репин  несколько раз  пересматривал  свое  отношение  к  военным поселениям. В книге «Далекое близкое»  он говорит: «Некоторые пишущие о художниках называли меня казаком, - много чести. Я родился военным поселянином украинского военного поселения. Это звание очень презренное - ниже поселян считались разве еще крепостные...»

А на Всероссийском съезде  художников в 1911 году он же  говорит: "...я обращу Ваше внимание  на  мир военных поселений, мир давно уже проклятый. Но вот я – военный поселянин, я первый должен был бы проклинать этот мир. Прошло уже 50 лет с тех пор, как поселения  уничтожены, и я увидел, что много хорошего было в этой затее. Я, знакомый с тем, как это сложилось исторически, как это выросло, я, побывавший несколько раз, гляжу теперь без предрассудков и должен сказать, что в военных поселениях  было  очень  много  интересного... Это была громадная затея...  Прежде всего, были построены громадные кирпичные заводы, куда начали людей  гонять  делать  кирпичи. Вот когда  началось иго, народ не щадили, не церемонились, ефрейторы били народ палками, гоняли  людей, но зато люди работали, насаждали  леса  кругом. Леса эти выросли, уже я их видел великолепнейшими лесами; а как, говорят, плакали, как не хотелось  садить. Сперва посадили леса, потом построили города. Весь Чугуев, где я имел счастье родиться на свет, все эти  домики каменные, один как другой  крытые  черепицей, - это все дело военного  поселения. За тип взята  крестьянская изба по плану, но все это расписано клеевыми  красками, и краски эти, - я два года назад был там, - прекрасно  уцелели. Эта  роспись до сих пор, представьте  себе, цела на этих домиках...  Там были выстроены целые дворцы для Государя, для Великих Князей, для всякого начальства  и  для  самого  графа Никитина. Это  была  громаднейшая работа… Кроме того,  колоссальное здание – теперь оно обращено в юнкерское  училище – это  был  штаб   Украинского военного поселения; в нем был корпус топографов, и когда мне было лет десять – я имел счастье учиться в этом самом корпусе  топографов.

Мы думаем, что это какая-то глушь, какой-то Чугуев, а между тем ничего не происходит само по себе, все имеет начало, все имеет  основания. В этот  самый  корпус  приезжали инструкторы, и большей частью отсюда, из Петербурга – я не знаю, кто они были, но они  были люди прекрасно  образованные и очень  хорошего  тона  военные... За  городом  были  выстроены  целые  огромные  кварталы, здесь были  большие  корпуса, большие  мастерские. Если  вы  читали, как Тарас Бульба  въезжает на Сечь под грохот молотков  кузнецов, слесарей и т.п., то это очень напоминает  ту  картину  кузнецов  и  слесарей; были тут и резчики, и позолотчики, и  столяры, и проч.., тут  целая  академия, такие  огромные  казенные  мастерские.. Господа, это  преинтересное  явление. – Бывало, ходишь  около мастерских  портных, глазеешь  на  все – земли не видно – там все было усыпано  кусочками  разного  сукна – ведь весь Чугуевский  Уланский   полк там  одевался, и все  сами  делали: сабли, шпоры, седла и т.д. Наконец, вы переходите  дальше, и вот уже начинается  иконостасное  дело... Тут же и образа, тут красят, грунтуют, холст для  больших картин, все делают  своими  средствами. Люди, этим  занимавшиеся, были  большого специального образования, большой  энергии  и  большого  понимания  дела – главным  образом мастера  из  Москвы... Были заботливые  люди, которые солдатских детей, кантонистов, посылали  в  Москву  целыми   партиями, и там-то эти дети выучились разным ремеслам: кто живописцем, кто позолотчиком. А какие резчики  были, какие  мастера… Сделавшись казенными  мастерами, заводили здесь и свое  мастерство...  А какие там  были  образа…. Какие искусные были  живописцы – просто чудо... Там были свои гении, свои  таланты. Я должен сказать, что эти большие картины в сельской церкви так хорошо сохранились, что их можно смотреть  и  сейчас. Значит, эти казенные мастера из первоклассного казенного материала, с хорошими, хотя казенными  знаниями, делали все так добросовестно, что до сих пор все уцелело…»

О масштабности  мероприятий, проводимых  в  Чугуеве  при  внедрении военных  поселений  рассказывает  и  другой очевидец  событий, домашний  учитель Никитенко: ««В половине  мая  мы прибыли в Чугуев… Все в нем было перевернуто вверх  дном. Везде  суматоха, постройка новых  зданий. Прокладывались новые  улицы, старые  подводились под математические  углы; неровности  почвы сглаживались: не  говоря  уже  о  горах и пригорках, была  срыта  целая  гора, с одной  стороны  замыкавшая селение. Но все это еще только начиналось или было доведено до половины. Вполне  готовым  стоял только один  небольшой  деревянный  дворец, на  случай  приезда  государя.  Дворец  был  расположен  на  живописной  высоте, которою с другой  стороны  граничило  поселение. Она  террасами спускалась к светлому и  тихому  Донцу, а  на  них  разводился  парк, который  обещал  быть  роскошным, судя по громадным работам, производимым под  надзором  искусных  инженера  и  садовника…»

Таким  образом, среди новаций хозяйственной и бытовой жизни Чугуева периода военных поселений отметим лишь наиболее существенные: регулярную застройку; хорошо развитую транспортную сеть; функционирование ряда паровых лесопильных и мукомольных заводов; развитие сети конских заводов и заводов рогатого скота; внедрение многопольных севооборотов; обучение поселян-хозяев передовым приемам агротехники; открытие агротехнических и ветеринарных школ; развитие медицинского обслуживания; функционирование развитой сети школ военных  кантонистов и т.д.

Современные исследователи истории военных поселений полагают, что они были выгодными в экономическом отношении (особенно округа кавалерии), что и предопределило их существование вплоть до конца 1850-х годов. Жизнь военного поселенца была более человеческой, чем жизнь обыкновенного солдата. Поселенец жил в своем  доме, а не в казарме, у него была семья, дети. Кроме того, поселяне-хозяева не платили налогов. Им и их семьям была гарантирована бесплатная  медицинская помощь, а государство заботилось о том, чтобы у них был скот и сельскохозяйственные орудия. Открылись учебные заведения, распространились школы взаимного обучения по методу Ланкастера и  Беля, фактически  было  введено  обязательное  всеобщее образование, правда только для  мальчиков. Были запланированы  подобные школы для  девочек, но в Чугуеве такой не появилось.

Не  менее противоречивы и сведения  о  службе  офицеров в военном поселении. В советской  литературе  бытовало  расхожее  мнение: служба для офицеров была очень скучной, рутинной. Приходилось ведь немало заниматься хозяйством и строительством, это не могло нравиться   всем. Много  говорилось  о  беспробудном  пьянстве  среди  офицеров. А  в  действительности  в военных поселениях действовал сухой закон: здесь запрещалось  употребление не только водки, но и шампанского. Аракчеев добился того, чтобы офицеры получали существенно большую зарплату, чем их коллеги, которые не служили в военных  поселениях. Для них были  построены дешевые столовые (офицерские ресторации) и библиотеки. Именно в это  время  в  Чугуеве  возникает и действует своеобразный литературный  кружок, в который  входили А.Ф. Раевский, Р.И. Дорохов, М.В. Юзефович, Н. Флавицкий, А.В. Никитенко и другие чугуевцы. Никитенко вспоминает, как «часто сходились по вечерам  и  вели  оживленные  разговоры – чаще  всего  о  литературе». В Чугуев поступали почти все русские  журналы  того времени, и здесь  были  известны  самые  последние литературные новости. Здесь часто выступали приезжавшие на гастроли артисты. В семье  офицеров  Чугуевского военного  поселения родились  и  получили  первое  образование знаменитый  украинский  художник и скульптор Иван Рашевский, писатель, собиратель народных песен Александр Рубец. И наконец великий художник Илья Репин, сын  простого военного  поселянина  также  смог получить  начальное художественное  образование в Штабе военных топографов. Как  же согласовать это с утверждением, что «в жизни поселенного офицера не было светлых или темных сторон: была одна сторона – бесцветная, гнетущий тяжелый рутинизм, заедавший  всякую человеческую способность, - решительное отсутствие всякой разумной мысли и слова.  В поселении оставались или карьеристы, или люди без средств и связей, которым больше некуда было  деться»?

Конечно, сложно давать  оценку  событиям, участником которых  не  был. Многие  вопросы еще  требуют  своего  разрешения. Огромный  пласт архивных  документов, относящихся  к  деятельности  Департамента  военных  поселений,  находится в Российском государственном  историческом  архиве, который  в  силу  известных  причин  сегодня нам  недоступен. И  все же  несомненно, что статус  Чугуева, как  военно-учебного  центра  Российской  империи,  значимость  нашего  города,  да  и  весь  его  неповторимый  облик  не  были  бы  возможны  без  этой  грандиозной  фантазии  многих  лучших  умов  человечества, без  противоречивых  и  величественных, равно проклинаемых  и  восхваляемых  военных  поселений.

Шевченко Ольга Алексеевна, зам. директора музея по научной работе